ГЛАВНАЯ




КОЛЕТТ ПЕНЬО (ЛАУРА)



САКРАЛЬНОЕ





..Я обитала не в жизни, а в смерти.
Сколько себя помню,
передо мной все время вставали мертвецы:
«Напрасно ты отворачиваешься, прячешься, отрекаешься...
ты в кругу своей семьи,
и сегодня вечером будешь с нами».
Мертвецы вели ласковые, любезные
или сардонические речи,
а порой, в подражании Христу,
этому извечно униженному и оскорбленному,
нездоровому палачу..
они открывали мне свои объятья.
Я шла с запада на восток,
из одной страны в другую,
из города в город - и все время между могил.
Земля уходила из под ног - поросшая травой или вымощенная - я висела между небом и землей, потолком и полом.
Мои больные глаза вывернулись к миру волокнистыми зеницами, руки, повиснув культями, влачили безумное наследство. Я гарцевала на облаках, напоминая косматую помешанную или нищенку.
Ощущая себя чуть ли не монстром, я перестала узнавать людей, которых я, однако, так любила.
И вот я оказалась
в небе Диорамы,
где продрогнув до самых костей,
мало-помалу окаменевая,
я стала превосходной частью декорации.

В чем для меня выражается понятие сакрального?

Сакральное - тот бесконечно редкий миг, когда «извечная часть, которую несет к себе всякое существо, вступает в жизнь, захватывается всеобщим движением, вовлекается в него, реализуется.

Для меня это нечто такое, что брошено на чашу весов со смертью, скреплено печатью смерти.

Постоянная угроза смерти - пьянящий абсолют, жизнь захватывает его, приподнимает над собой, выбрасывает наружу мою глубинную суть, это как извержение вулкана, падение метеора.

Самые решительные шаги в своей жизни я делала в состоянии транса. только это и позволяло мне действовать наперекор любой преграде (трезвость ума, физическая слабость и т. д., и т.п.).

За это я, не раздумывая, отдала бы жизнь.

Всякий, кто (больше) не способен испытать это чувство, проживает лишенную смысл, лишенную сакрального жизнь.

На мой взгляд, определения, которым вы приписываете сакральный смысл – “чарующий”, “необычайный”, “опасный”, “запретный” - сами по себе наделены грандиозным смыслом и соблазном. И этого соблазна вполне достаточно, чтобы придать им того самого колдовства, что нас завораживает, уносит за рамки повседневности, того самого перемещения, ощущения, будто что-то происходит.

Но для меня сакральное не в этом.

Когда вы называете “сакральным” то, что заставляет вас защитить друга от наветов или, скорее, дерзновенно и неистово вступиться за предмет вашей любви, я с вами не согласна. Этот миг, когда слово равносильно испытываемому чувству, я называю несколько проще единственно стоящие моменты “в моей жизни с другими”.

(Спешу добавить: никакого стоящего момента “в моей жизни с другими” никогда больше не случается, но это добавление здесь ни к чему, оно завело бы меня слишком далеко).

Некогда я нс признавала ничего, кроме этих “стоящих моментов”. И я замыкалась в полном безмолвии, когда не имела возможности выразить то, что было для меня единственно важным или, по крайней мере, что заключало в себе чреватый важными последствиями, насыщенный выразительностью смысл. Я терпеть не могла заурядности - ни в себе, ни в других (разговоров “ни о чем”).

Не очень-то человечное отношение к людям!

Оно проявляется в следующем:

Приходить в восторг от встречи с друзьями... А потом... глубокая депрессия, ведь становится ясно, что ничего не было сказано, никто ни с кем ничем не обменялся, каждый остался при своем - в силу вещей или прискорбного малодушия.

К Сакральному относится коррида, потому что есть угроза смерти и настоящая смерть, но прочувствованная, испытанная другими, вместе с другими.
Вообразите корриду для вас одного.
(долго объяснять)

Все, что относится к смыслу бытия для меня сакрально, сам смысл бытия, смысл жизни, смерти.

Что лишает существование всякой возможности почувствовать Сакральное поддержание форм, подержание внешних обстоятельств, которые им соответствуют или уже нс соответствуют истине бытия.

Иные всегда предпочтут, чтобы почва уходила из-под на свой страх и риск: смерть или безумие - но чтобы жизнь продолжалась.
Обратное.
Получается:
Жалкая комедия.
старческий инфантилизм,
сюсюканье,
лепет, ребячество, упадок, бессилие, а в худшем случае:
цинизм, вульгарность, скептицизм, полная извращенность морального существа.
Порча болото губит воду чистейших источников. А тем, кто превращает жизнь в болото, всегда мало будет нашей жестокости, нашей непримиримости: бежать от них, как от чумы.

“Всякое поэтическое переживание сакрально”?
Соглашусь с вами по причине (к примеру и чтобы не распространяться) самоубийства Нерваля. Да, но разрушение Рембо?

Сакральный миг - бесконечно редкое состояние благодати.

Бывают пред- сакральные состояния, которым для исполненности не хватает самой малости.
Пред- сакральное в моем детстве,
например лет в восемь-девять,
Я лежу в саду, на лужайке. В одном месте лужайка заметно возвышается, образуя конус. Я ложусь так, чтобы затылок оказался на самом верху, голова запрокинута- и мне лучше “видно небо”.
В первый раз рядом со мной сестра - та, которой я доверяю, задаю самые главные вопросы: “...а за этим небом есть еще другое”?
Она смеется, отвечая, что их много, других небес. Я тоже смеюсь и говорю, что “конечно же, много, раз есть седьмое небо”. Она становится серьезной, объясняет мне, что мы окружены небом, что земля вертится, а небо бесконечно.
Потом уходит.
Я остаюсь и долго-долго лежу, оставаясь в неподвижности и мечтая о бесконечном, пытаясь физически представить себе эту бесконечность. Меня охватывает страшная тревога, ноя лежу не шевелясь и вскоре я начинаю “чувствовать” как вертится земля. Голова моя, оставаясь запрокинутой, “действительно вертелась, причем сильно”.
Каждый вечер, когда все стихало, я приходила на эту лужайку, чтобы обрести ощущение вертящейся земли и почувствовать, как я в нем растворяюсь, захваченная головокруженьем.
Того же порядка:
В туалетной комнате моей матери два больших зеркала друг против друга.
Я вставала так, чтобы только голова моя оказывалась между двух зеркал, и видела бесконечные головы.
Пробовала сосчитать.
Не получалось,
Меня это раздражало, я продолжала считать, доводя себя до чудовищной усталости и крайней тревоги.
А еще мне нравилось ставить между зеркал какие-нибудь предметы и двигать ими.
Это была поистине волшебная игра.
Просто я думаю, что в точности так же, как и в саду, в этом первом соприкосновении с идеей бесконечного (это с бесконечностью играет ребенок, затеивая какую-нибудь игру, за которой ему ни за что на свете не хотелось бы, чтобы его застали) есть что-то сакральное, в том смысле, что игра сопровождается тревогой, происходит лишь в определенные часы, когда знаешь, что «никого нет», и становится чем-то вроде живой медитации. В самые пронзительные мгновения моей жизни это состояние всплывает в виде воспоминания. Постоянство этого ощущения наводит на мысль о столкновении извечной части человеческого существа со вселенной, но ему не хватает
1) понятия смерти, которое однако же присутствует в виде физического ощущения;
2) того, что его нельзя разделить “с другими”.

Одно воспоминание, которое, как мне кажется, содержит в себе итог моего понимания Сакрального.
Это относится к вере, за которую люди готовы умереть. Это касается отъезда отца на фронт - отъезда по особому трагичного, ввиду странных (объяснить) обстоятельств, который вверг меня в состояние полной экзальтации, вызванного определенным предчувствием, добровольным закланием, да еще перед лицом того, кого приносят в жертву. И все это, в одиннадцать лет, соединяясь с песнями беснующейся толпы - песнями, в которые вливается мой голос, в какой-то миг вдруг замирающий, всецелое физическое потрясение.
Невозможность вновь вернуться к физической жизни в течение многих дней.
Целыми днями я ору во все горло «Марсельезу» и «Прощальную песнь».
Мне стыдно, когда я встречаю в метро одетую во все черное одноклассницу, которая потеряла отца.
Я разделяю понятие социологов: дабы Сакральное стало сакральным, оно должно смешиваться с Социальным.
По моему мнению, дабы это осталось, необходимо, чтобы это ощущалось другими, в общности с другими. Вообразите корриду для вас одного.
Мне нужна публика.
Поэтическое произведение сакрально в том, что оно является созиданием некоего топического события, «сообщением», ощущаемым как нагота. - Это самоизнасилование, обнажение, сообщение другим того, что является смыслом твоего существования, но смысл этот «неустойчив». (1)
Что довольно прочно утверждает меня в отрицании других.



1. Этот фрагмент Лаура отдала Батаю, когда началась агония. Впоследствии он обнаружил и другие рукописи, которые и составили книгу «Сакральное» (прим. Ж.П. Фая).

В оформлении страницы была использована работа Екатерины Белкиной

Рейтинг@Mail.ru