Пророк Утренней Зари

СМЯТОЕ НЕБО


(исповедь вашего друга)


1


И усилилась вода на земле чрезвычайно, так что покрылись все высокие горы, какие есть под всем небом.
(Первая книга Моисеева. Бытие)


Если бы вы любили Небо по-настоящему, вы бы, наверняка, заметили, что оно периодически провисает, даже вываливается, и порой напоминает живот беременной женщины…Живот женщины, у которой далеко не все в порядке с головой, но которая воистину счастлива: бесконечные мечты о новой жизни пусть и расшатывают душу, но, что особо важно, вычеркивают из памяти тонны мусорных мешков грусти по прошлому… Именно в такие минуты, в минуты «провисшего» неба, появляется единственный шанс подняться по радуге и быстро проскочить в едва открытую небесную дверь…

Но современный человек не любит Небо, более того, он даже не видит его. Современный человек ничего не видит дальше собственного ничтожного стыда. Современный человек ослеплен вездесущей фарисейской наукой, породившей то, что действительно внушает ужас – невозможность осознать высоту своей эпохи, невозможность выработать новую революционную идею счастья и зачать новую великую мечту.

«Горе! Приближается время, когда человек не пустит более стрелы тоски своей выше самого себя, и тетива его лука разучится дрожать…», - писал в начале 80-х годов теперь уже позапрошлого века Ницше… Ницше, чей труп нынче изуродован и обглодан ласками и почтением разноликих придворных шутов… Увы, это время настало… Цветы, отравленные ядерным дождем, уже никогда не распустятся…Дождь все льет и льет, принося природе лишь смерть и грусть. Возможно он всего лишь продукт чьей-то воспаленной фантазии, фантазии, воплощенной в огненную реальность в виде смертоносного гриба… Я знаю: этот дождь изнасилует миллионы детей. Их слезы, наполнив мировой океан страхом и болью, вызовут огромное цунами, которое покарает вас - разрушит вашу неприступную силиконовую крепость и ознаменует конец вашей эры.

Я знаю, в тот день вы, ничего не подозревая, будете вспоминать изуродованные детские тельца и справлять свой праздник Пурим. Но всепроникающий звук Норда быстрее утреннего света принесет вам весть о неминуемой расправе, о конце цикла рокового затемнения лучистого Солнца, о победе над ragna rokkr… Я надеюсь, что новая легенда об Атлантиде никогда не всплывет на поверхность, и паразитов никто не помянет хорошим словом – все постараются побыстрее забыть, что такие, как вы, когда-то существовали.

2


Завтрашний урожай сегодня считай своим.
(Бертольт Брехт)

Осенью мое сознание не может не соскальзывать с узкой лестницы логики, хотя зачем мне вас обманывать? Необходимо говорить правду: лестница логики давно взорвана, на ее месте сейчас располагаются ступеньки Парфенона нашего века – ожившей школы туалов из пьесы «Турандот и конгресс обелителей» Бертольта Брехта, школы, куда я, как и срисованный с Адольфа Алоизовича герой обозначенного произведения по имени Гогер Гог, так и не поступил. Но я, в отличие от Гогера, никогда туда и не стремился. Мне там делать нечего.

Я всегда восхищался Бертольтом Брехтом и его «неаристотелевским», «эпическим» театром. Наверное, я даже стремился походить на Брехта. О том, что из этого получилось, пока еще рано судить, сделано слишком мало, но я уверен - я смогу себя превзойти, я обязательно освобожусь и создам революционный театр или кино. Я не хочу отказываться от своей мечты…это единственное, что у меня осталось, к счастью, я пока еще не разучился мечтать… «В искусстве невозможно прекрасное без наивности. Наивное – это эстетическая категория, и самая конкретная», - писал Брехт в одной из своих теоретических работ, эти строки – мое оправдание, эти строки – негаснущий маяк, спасающий меня от гибели в дни тревоги и боли.

Человеческая кровь, несомненно, отличное удобрение, не раз спасавшее историю от страшного голода во времена неурожая идей и разоблачения богов. Но сегодня и оно бессильно. К крови все так давно привыкли, что она не только не в состоянии помочь генезису новых идей, но и не может просто удивить людей - она воспринимается как нечто обыденное, нечто само собой разумеющееся. А с богами вообще вышел курьез – «новые боги» закончились, а старых «богов» уже никто не боится. Сильные мира сего отчаялись и обращаются за помощью к ведьмам, которых совсем недавно сжигали на кострах, но даже ведьмы не желают им помогать – сильные мира сего обречены - ночь обязательно кончится… Дождусь ли я прихода утра?

Кровь и дождь больше не помогают царским садовникам. Сад медленно умирает…Цветы ничего не хотят, ничего, кроме того, чтобы остаться незамеченными. Нет! – они не боятся, что их сорвут: им просто стыдно за свое внутреннее уродство и за свою ложь.

Яд осени медленно разрушает наши легкие,
Смерть бессовестно соблазняет нас своими духами и огненной помадой,
Прикоснись к ней – и ты умрешь навсегда…
Скоро наступит зима,
Мы тихо ляжем в могилы
И, согревшись позабытым материнским теплом,
Заснем…
Заснем до пробуждения нового Света Мира…

Возможно, третья планета от Солнца внутри окажется гораздо приятнее, чем снаружи…

3



Вы слышали богохульство; как вам кажется? Они же все признали Его повинным смерти.
(От Матфея святое благовествование)

Довольно крепкий чай. Изображенный на кружке парусник, торжественно утверждающий себя среди тревожных волн, хотя бы на несколько минут в состоянии вырвать меня из мрачного мира представлений и, хотя бы на пару мгновений, остановить действие бессмысленной воли-убийцы. Скромное обаяние предметов быта – все эти кружки, тарелки, ложки, ручки… раньше они вызывали лишь отвращение и ненависть, однако сейчас - как дороги оказались они моему больному сердцу!

Опять в голове что-то закрутилось… «Революции против современного мира» не дает мне покоя… Это слово сегодня абсолютно иррационально. Слово «революция» есть застывшее, «стеклянное» слово. Это лейбл, используемый и продаваемый в самых разных ситуациях. Впрочем, бывает, что об это «стекло» режут руки, так что оно по-прежнему опасно…опасно иногда… Вы уже смеетесь? Наблюдать за мной со стороны, когда я ничего не знаю, действительно смешно, абсолютно безопасно и интересно. Посмейтесь! Кто знает, может быть, я один из тех, кто умеет по радуге забираться на Небо…один из тех, кого столько раз распинали на кресте…

4


Я насилую слово,
Ты насилуешь женщин:
Кризис жанра и только…
Где-то плачет дитя…

Поздней осенью мне больше, чем в любое другое время, хочется заснуть и больше не просыпаться. Я не могу безразлично выносить страдания природы. Если я вдруг умру в это время, и какому-то безумцу вздумается искать то, что повинно в моей смерти, то, скорее всего, моим убийцей окажется тяжелый осенний воздух. Воздух, впитавший в себя тонны трупного запаха опавшей листвы, шантажирует воспоминаниями о бездарно проведенном лете и настойчиво толкает в петлю отчаяния…

Резкий запах мочи пробивает мне ноздри. Наверное, на эту дверь кто-то недавно поссал, может собака, а может и человек – сегодняшние люди мало отличаются от животных, пожалуй, животные даже более «культурные», нежели люди. Этот дом находится в центре города. Здесь ужасно дорогая жилплощадь. Но мухи, опарыши и тараканы мало думают о деньгах – я уверен, что именно в их среде надо искать настоящий патриотизм: как минимум без столетней партизанской войны эти маленькие паразиты не оставят свои подоконники и трещины…они будут сражаться до конца – и большие паразиты вынуждены будут пойти на компромисс… Место, где я стою, – клоака в сердце пирамиды секса и страха. Околдованные деревья и дворники ежедневно скрывают от Солнца маленькие грехи больших паразитов – должно быть они выполняют чей-то заказ. Лично мне они напоминают социальных работников (вполне возможно, они и есть социальные работники), чья задача в буржуазном обществе сводится, в конечном счете, к закреплению установленного господствующим классом барьера между пролетариатом и непролетаризированной чернью. Каждое дерево и каждый дворник из этого двора вольно или невольно становится надзирателем, служащим Царству Тьмы…Им все известно, но их рты открываются лишь тогда, когда им разрешит режиссер-постановщик Спектакля, чье имя запрещено произносить вслух.

Если верить газетам (я читаю их периодически), то в соседнем подъезде две недели назад была изнасилована и убита пятнадцатилетняя девочка. Странно, что я еще помню про этот случай – ведь все люди привыкли, что насилие ради утоления плоти есть давно устоявшаяся норма, кое-где она чуть ли не охраняется законом. Я тоже привык к насилию – теперь меня даже не всегда тошнит…Странно, что в моей памяти остался осадок…Я помню, это точно сделал не маньяк. Маньяками в основном становятся из-за одиночества. В отличии от слова «насильник», от которого за пять километров несет лишь собачьей злобой и бычьей тупостью, в слове «маньяк» есть нечто трагическое, нечто волнующее и , безусловно, привлекательное…Нет, это сделал не маньяк… Настоящему маньяку секс как таковой мало интересен, как выяснилось, большинство из них вообще импотенты или первертированные с остановкой и фиксацией на промежуточных отношениях к сексуальному объекту. Чаще всего маньяк заранее сам обрекает себя на смерть, на смерть яркую и необычную, в противовес всей предыдущей тусклой жизни. Маньяк всегда завидует Герострату. Он убивает ради того, чтобы о нем писали газеты, именно это его возбуждает, а не половой акт. Думаю, появление все новых и новых маньяков во многом обязано современным СМИ. Точно знаю, журналисты, словно мухи на говно, слетаются на насилие - как мухи разносят кишечные инфекции и яйца глист, так и журналисты распространяют бациллы насилия…

Нет, это сделал не маньяк…В газетах писали, что это сделал тот, в кого она была «влюблена». Это ложь. Газеты всегда все упрощают и преподносят в неверном свете, но я умею читать между строк, меня не обманешь…Думаю, она была «массовой» пятнадцатилетней блядью, которая по определению не способна любить…она хотела, чтобы ее любили, но сама ничего не смыслила в чувствах и не хотела смыслить, а ведь проблема любви – это прежде всего проблема способности, а не объекта; ведь любовь – это, прежде всего, «давать», а не брать, причем «давать» не только в смысле совокупления…Любви надо учиться, чувства надо развивать и воспитывать. Влюбленность и любовь далеко не одно и то же…Не знаю, успела ли она в свои пятнадцать лет осознать главный принцип жизни «массовой» девушки, «великую истину», гласящую: «Чтоб нас ебали, а мы наебывали», - но в будущем она скорее всего пришла бы к нему…Бедная, невинная маленькая девочка…Несмотря на все, мне по-настоящему ее жаль…Так кто же ее изнасиловал? Ее изнасиловал и убил семнадцатилетний сын директора школы, ученик выпускного класса, «звезда» команды КВН…Сын директора, высокий, красивый молодой человек…Помню, я еще удивился: в газете была размещена также фотография его отца, который выглядел скорее не как отец, а как старший брат. Последний Коммунист тоже удивился и предположил: «Может они (сын и отец) вместе в школе девок драли, как в «Школьнице»?»…Кто знает, все может быть… «Школьница» от SP-Company – в высшей степени реалистический фильм о современной молодежи, хотя досмотреть его до конца я и не смог – захотелось блевать. Но об этом позднее…Мне пора, наверное, дискуссия уже началась. Я опаздываю…

С силой толкаю дверь и вхожу внутрь помещения.

5


Мир, в котором живет каждый из нас, прежде всего, зависит от того, как мы его себе представляем – он принимает различный вид, смотря по индивидуальным особенностям психики
(А. Шопенгауэр).

- Принеси стул из соседней комнаты и садись…

Полтора десятка людей решили поумничать и поиграть в «интеллектуалов»…Присоединюсь ли я к ним? – Обязательно. Мне необходимо развеяться и хорошо посмеяться…Хоть и от слова «интеллектуал» (более верный термин ввел Бертольт Брехт – «туал») сегодня плохо пахнет…Поиграть и посмеяться – то же самое, что «кефир и теплый сортир» для моих стариков – без этого я не смогу уснуть…На большее, увы, я не способен. А нужно ли оно, это «большее», если все вокруг не понимают и боятся даже «меньшего»? «Большее» - очень опасно, им легко можно отравиться… Оставим его за дверью, пусть постоит во дворе, пусть мерзнет – здесь ему делать нечего… Представление уже началось. Зрители уже заполнили зал. Я спрятался за кулисами и слышу, как они ругаются из-за лучших мест. Под каблуками хрустит пол, и скоро закроют буфет… В первом ряду сидит Прекрасная Дама… когда я выйду на сцену, то буду смотреть только на нее – мне необходима концентрация внимания на одном человеке, иначе я могу ошибиться и забыть текст… Возможно, это моя будущая жена… сейчас она элитная шлюха или чья-то «борода»… все еще впереди…

Я стою рядом с тобой. Ты удивительно похожа на героинь моей вечерней слабости. Чем ты живешь? Страхом выйти за скользкие рамки навязанного Спектаклем шаблона? Самое смешное, когда ты говоришь о свободе, утверждаешь, что это «твой» путь, «твой» выбор, «твои» желания…Что ж! Здесь все позволено, и ничего не возможно! Прости меня, в силу своей болезни я не могу удержаться от смеха. Для меня ты щедра на комплементы…Я испытываю величайшее удовольствие, когда ты называешь меня «психом»…Знай, в ближайший праздник Безумия я буду твоим кавалером…Мы приняли решение возродить этот замечательный средневековый праздник, и, согласно нашему новому революционному календарю, он наступит ровно через три часа и завершиться лишь тогда, когда ты родишь ребенка…Ты не можешь иметь детей из-за перенесенного венерического заболевания? – Не обманывай. Я знаю, что ты просто боишься боли – неизбежной спутницы акта рождения. Но ведь эта боль так прекрасна! Вечность! Возвращение! Жизнь! Запомни: чтобы радость творения пребывала вечно, чтобы воля к жизни вечно утверждала саму себя, чтобы кровь последнего бродяги и «грешника» превратилась в поющее вино, а его тело вознеслось на Небо – необходимы вечные «муки роженицы»…необходимы боль и надежда, превозмогающие смерть и изменения… Увы, ты к этому равнодушна. Я смотрю на тебя и опять начинаю смеяться… А упаковка у тебя ничего! Видно пользуешься спросом. Шуту, вроде меня, стоять рядом с тобой, причем стоять бесплатно, да к тому же приставать к тебе – более чем небезопасно. Не забудь позвонить своей подруге-курице и сообщить ей, что ты влюблена: боже! Ты нашла «его» - наилучший товар, имеющийся на рынке, конечно с учетом возможностей собственного обменного фонда, которые у тебя выше среднего… Стоять здесь небезопасно. Картонные рыцари, под видом высоких чувств торгующиеся с тобой, запросто сотрут меня в порошок…Ярлык «Продано» дешевым скотчем приклеен к твоим волосам. Это и есть твоя свобода. Через три часа все будет по-другому…я надеюсь…

«Туалы» опять залаяли…
- Я уже почти окончил высшую школу туалов, причем иду на красный диплом, так что я знаю, о чем говорю. Мне неприятны эти вульгаризаторы, несущие всякую чушь, мне противно слушать их фанатико-религиозный или же наркоманский бред. Я считаю, что если создавать просветительские кружки для молодежи, то их должны вести компетентные люди: философию – люди с философским образованием, литературу объяснять должны люди с филологическим образованием, которые также есть среди нас…Если же дальше будут выступать эти клоуны, кстати, я вижу, что один из них недавно появился тут, то о нас сложится неправильное впечатление… - на этом крепкий молодой человек с темными волосами прекратил свою речь и сел…

Речь молодого человека вызвала одобрение у большинства слушателей. Я ничего другого и не ожидал – все также сижу в углу комнаты… Мое лицо похоже на стекло – ни одно движение мышц, ни одна эмоция не соскользнет с него. Я знаю все заранее, я знаю, что сейчас еще не время – самое комичное еще впереди.

Высокая светлая девушка с маленькой, подростковой грудью, нарушавшей гармонию ее, в общем-то, красивого тела, одетая в зеленый свитер и черные брюки, с пафосом прокурора произносит следующее:
- Юра, ты абсолютно прав, мы тебя поддерживаем, да к тому же многие из этих клоунов – замаскированные или явные фашисты.
Я не выдерживаю… и с видом трагического героя, которому вот-вот вынесут смертный приговор, начинаю:
- Признаюсь, когда я смотрю «Триумф Воли», я реально достигаю оргазма, - наконец-то в комнате раздаетсяя настоящий смех, скоро волны смеха будут сотрясать все четыре стены и, разбив окно, с грохотом хлынут на улицу, где их поглотит желудок Главного Паука – Властителя Ночи…Я продолжаю,- Да, я фашист и горжусь этим. Да, фашист… если разобраться в терминах, то я близок именно к итальянскому фашизму, а не к германскому национал-социализму, существенные различия между ними я вам уже объяснял много раз. Мне безумно нравится великий мистик Адольф Алоизович, очень часто я желаю быть похожим на него, но все же – и это главное – я не консервативный революционер, моя революция не во имя традиции, хоть и также против современного мира, моя революция во имя будущего, я – футурист, я ученик и последователь Филиппо Маринетти… - по памяти воспроизвожу отрывок из «Манифеста Футуризма»: «Мы будем воспевать огромные толпы, возбужденные работой, удовольствием и бунтом; мы будем воспевать многоцветные, многозвучные приливы революции в современных столицах; мы будем воспевать дрожь и ночной жар арсеналов и верфей, освещенных электрическими лунами; жадные железнодорожные вокзалы, поглощающие змей, разодетых в перья из дыма; фабрики, подвешенные к облакам кривыми струями дыма; мосты, подобно гигантским гимнастам, оседлавшие реки и сверкающие на солнце блеском ножей; пытливые пароходы, пытающиеся проникнуть за горизонт; неутомимые паровозы, чьи колеса стучат по рельсам, словно подковы огромных стальных лошадей, обузданных трубами; и стройное звено самолетов, чьи пропеллеры, словно транспаранты, шелестят на ветру и, как восторженные зрители, шумом выражают свое одобрение.»…

Мне не нужны боги, ангелы, бесы, кладбища и музеи… мне это неинтересно…Новую духовность надо искать среди грохочущих станков и машин. Машина и станок – вот что сегодня красиво…огромные промышленные армии разрушат цепи старой морали и, гордо расправив плечи, бросят вызов звездам… (Звучит будущий гимн КПРФ)

АРМИЯ ТРУДА

Из страниц плаксивого романа,
Мелкой зависти и розовых надежд,
Из оков хитрейшего обмана,
Царства трусости и общества невежд…
Возникает новая вершина –
Путь стальных рабочих к ней ведет:
Им не нужен Бог - нужна машина,
Песнь победы, огненный полет!

Армия труда на поле боя,
Нации могучие сыны,
Армия труда не знает боли –
Партии и Родине верны!
Армия труда во славу крови
Покорит любую высоту,
Близится триумф великой воли –
Так восславьте ж эту красоту!


Вдруг балаган закончился, закончился ненадолго, чтобы затем начаться вновь, но идти уже в совсем другом направлении, направлении противоположном предыдущему. Мой голос резко меняется. Истеричность и смех пропали. Я говорю тихо и серьезно:

- Слово «фашизм» сегодня абсолютно иррационально, сегодня оно мало что значит…оно определяет отнюдь не мои идеологические взгляды и политические установки, в действительности все скорее даже наоборот…слово «фашизм», употребляемое вами, есть индикатор вашего психического состояния. Именно ты (обращаюсь к выступавшей передо мной девушке), а не я, воспроизводишь сейчас авторитарную идеологию. В твоем стремлении навесить на меня ярлык «фашиста» мне видится прежде всего оргазмическая тревожность, возникающая из-за наличия внешних факторов, препятствующих удовлетворению инстинктивных побуждений – перестань их бояться (указываю на остальных присутствующих в комнате), давай make love прямо здесь и прямо сейчас со мной или с кем хочешь…

Лицо девушки покраснело до невозможного. Казалось, сейчас она бросится на меня и, как минимум, покалечит, однако она не двигается с места и, продолжая интенсивно краснеть, слушает дальше.

- Держу пари, что ты испытываешь огромную вину только за то, что мастурбировала позавчера. Не смейтесь! – обращаюсь я к присутствующим в комнате, - это более чем серьезно, сексуальное торможение, страх перед мастурбацией, невыносимое чувство вины после нее – вот благодатная почва для реакционной идеологии. Пора бы уже научиться обсуждать это открыто, не стесняясь, научиться не выдавать свою ущербность глупым смехом…

Далее говорю Юрию: «Ты, Юра, ученый осел. Такие, как ты, больше всего ненавидят созидающих – тех, кто разбивает ваши фарисейские скрижали и догмы. Как сказал Ницше: «вы не можете созидать: вы всегда начало конца!» Председатель Мао тоже говорил о вас, Юра: «Вы – философы заморского типа, а я – философ доморощенный»…(Я испытываю огромное эстетическое удовольствие, цитируя Мао Цзэдуна)… «Интеллигенты – самые глупые, простолюдины – самые умные»…Когда-нибудь новоиспеченные хунвейбины не упустят свой шанс разогнать ученых ослов вроде тебя, Юра, гордо носящего еще неположенную красную повязку на шее…

Они смеются надо мной с неисчерпаемой злостью. Они – паразиты на молодом дереве, фарисеи, люто ненавидящие всех тех, в ком еще струятся потоки жизни… Как это тупое и лицемерное животное противно мне! Даже обезьяна Чи-чи-чи, по-тихому продающая вместе с собакой академика Павлова казенные кирпичи, даже она менее гнилая, чем ученый осел Юра. Да, хотя бы посмотрите на пытающуюся размышлять обезьяну Чи-чи-чи – это того стоит, презабавное зрелище…посмотрите и убедитесь…Кстати, о кирпичах – их по-прежнему носит в своем рюкзаке хмурый товарищ Митенко. Самый достойный и «глубокий» человек в местном сакамоле. Вы, наверное, про него ничего не знаете, а он без всяких знаний уже почти (или без «почти») в обкоме партии, при этом ему приблизительно двадцать-двадцать два года. Вот такой вот герой рабочего класса, пролезающий во власть через задний проход…

На другом берегу Великой Красной реки обитают Последний Коммунист, Мишель и я. Только наши легкие в состоянии всасывать холодный серый воздух вчерашней Страны Счастья…