ГЛЕБ КАЛАШНИКОФФ: ПРЕКРАТИТЬ СУЩЕСТВОВАТЬ!
Учили меня уму-разуму -
себе на горе,
По голове русой били указками,
А я
воровал чьи-то взгляды
из дырок в заборе
и мусорил сказками.
Загоняли меня в дом до полуночи -
Уж извините! -
По бесстыжим улицам
нечего шляться мальчикам малым...
Да пожег я все кнопки
в родительском лифте -
и убежал дворами...
Каким только -
Боже праведный мой! -
ни дивился я только картинкам,
Навсегда привязав этот мир тетивой
шнурками
к
ботинкам!..
Г.Калашникофф, "Беглец"
Что такое для нас северный американский континент? Правильно! – осуществление русской идеи, но не той, - с золотыми куполами и сахарным Кремлем… другой…
Не зря Чернышевский перенес землю обетованную с Ближнего Востока в Америку, не зря духоборы покинули Россию и заселили территорию США и Канады. И именно там, а не в Советской России реализовались коммунистические проекты, - Новая Гармония, Икария, фаланстеры, всевозможные “коммунии”.
В какое-то время мы тоже поддались на официальную пропаганду, утверждавшую, что Америка – это страна гамбургеров и Голливуда. Но, братики, побывавшие за океаном, утверждают обратное. Огромные территории всевозможных духовных общин, восставший Джонстаун, смертники со снайперскими винтовками на крышах небоскребов, порно-индустрия, спонсором которой выступают так называемые “правые христиане”, приближающие таким образом Апокалипсис, баптистское лобби в правительстве и сайентологи Пентагона. Чудесный коктейль. И как это отличается от унылой местной действительности!
Здесь мы расскажем о нашем брате в Духе, который совершил путешествие в Америку и обратно. Те же, кто хочет узнать всю правду про Америку – читайте Бодрийяра, но лучше всего… уезжайте. Бегите прочь с этой части суши. Уносите ноги.
Мы обязательно уедем отсюда, но пока есть силы вести партизанские действия на территории врага, пока Дух с нами, покуда есть такие братия – отчаявшиеся романтики… будем воевать!
Итак, Житие брата Глеба.
Так или иначе, еще до наступления совершеннолетия Глеб оказывается в стенах Московского университета, где в течение нескольких лет изучает геологию: слушает истории камней и мертвых животных, читает музыку кристаллов, вдыхает падальный запах нефти и мечтает о соприкосновении с абиссалью Мирового океана, сидя под окнами пятиэтажного корпуса советского общежития(в ожидании условного сигнала, чтобы затем вскарабкаться по водосточной трубе наверх). Факультет дает ему возможность путешествовать, и он охотно использует эту возможность, совершая ежегодные вылазки то в горный Крым, то в Ставропольский, то в Краснодарский край, то в Восточную Европу (Польша, Чехия, Латвия), то на Кавказ, то в Башкортостан... С ним легко находят общий язык рабочие на буровых вышках и ученые, ведущие экспедиции в труднопроходимой местности. Он много рисует и что-то постоянно записывает в блокнот. Он подолгу гуляет один под проливным дождем, но также подолгу сидит в шумных компаниях, пьет до последнего и нашептывает какие-то нерусские слова симпатичным девушкам в разных городах. Университет почти не видит его на лекциях и семинарах, но зато город часто встречается с Калашниковым в ночных клубах неформального характера, в школе современного искусства, в мелких галереях на выставках и маргинальных театрах, в полупустых залах. Здесь он воспитывает в себе новую жизнь, свою новую свободу, жадно хватаясь за каждое проявление необычного, Иного, запредельного, как будто пытаясь найти прореху, через которую можно было бы убежать от опостылевшей трехмерности. Однако, субкультуры, музыкальные, театральные и литературные изощрения быстро надоедают - в них Калашникофф видит "дешево замаскированную духовную импотенцию". Он занимается рисованием, просиживает вечера в мастерских лучших художников Москвы, обучаясь различным техникам живописи, оттачивая свой собственный, неподражаемый стиль тоски по несбыточному; начинает подрабатывать частным репетитором - учит детей плеваться красками в академизм, призывает сжигать мольберты и рисовать, сидя на полу, скрестив ноги по-турецки.
Позже Калашникова принимают в магистратуру университета Акадии (Acadia University) и, на изломе тысячелетия, он мигрирует в Новую Шотландию, осуществляя таким образом свою давнюю мечту - увидеть океан. Здесь, в маленьком студенческом городке Вулфвилле, на берегу залива Фанди он оказывается запертым в ловушку горной долины Аннаполис (Annapolis Valley) - края ферм и виноградников, между двумя грядами гор. Геологическая практика заносит его на остров Ньюфаундленд, в леса провинции Нью-Бранзвик, в индейские резервации Лабрадора... Какое-то время художник остается почти что полностью изолированным от городов, улиц и людей. Именно в этот период он начинает особенно активно творить: чувство потери себя, бессмысленности каких-либо достижений в обществе гнетет его, толкает на создание целого цикла стихов на русском и английском языках и картин, через которые сквозит тема безумного одиночества и отчаяния. По никому не понятным причинам он уходит в академический отпуск, и запирается в своей квартире на месяц. Никто доподлинно не знает что именно происходило с Калашниковым в это время, однако выйдя из своего заточения, он тут же организовывает выставку новых работ в университетской галерее и, прямо во время церемонии открытия уезжает с друзьями в путешествие до Монреаля(провинция Квебек). Его способности замечают на факультете искусств, и скоро он становится куратором в Арт- объединении Акадии (Acadia Art Cooperative). Одна за одной следуют выставки художника в мелких городах долины Аннаполис. Пользуясь преимуществом своего кураторства, Калашникофф открывает двери университетских художественных мастерских и по ночам собирает там группу интернациональных студентов из России, Китая, Палестины и Африки. Для большинства студентов и преподавателей они - хулиганы, забияки, вандалы и богатые двоечники, но Калашникофф видит в них то же отчаяние и тоску, которые перманентно испытывает сам. Он читает своим новым друзьям Хаким Бея, Батая, Арто, "слова силы" Боба Блека,а также свои стихи на английском языке; вместе они экспериментируют с пограничными состояниями, общаются с мертвыми, наполняют свою обычную жизнь знаками и знамениями...Так рождается арт- террористическая группа "Kredu ne!", просуществовавшая в университете почти целый год. Друзья жгут чей-то сарай на окраине города, громят витрины дорогих магазинов, оставляют непроходимые горы разноцветного мусора на входе в местный банк,выкладывают конфетками путь к протестантской церкви, взрывают собственный автомобиль посередине хайвея - и из всего делают видеоряды, которые позже, мастерски замаскировав, презентуют в Acadia Art Cooperative, под знаком Kredu ne! (в переводе с языка эсперанто - "Не верь!"). Вскоре, все эти видеоинсталляции представляются и в галерее современного искусства в Галифаксе - столице провинции. Сразу после этого события Калашникофф исчезает из Новой Шотландии,и след его теряется. Говорят, какое-то время он работал переводчиком в русской газете "Западная Канада" в городе Калгари, после чего надолго поселился на ферме, недалеко от деревушки High River, чуть южнее, где устроился на скотобойню механиком.
В 2008-ом году Калашникофф возвращается в Калгари (Западная Канада) и сразу же разворачивает в городе активную выставочную деятельность. Вместе с двумя русскими музыкантами - Максимом Бенциановым и Игорем Барбашиным - он создает новую арт-группу под названием "Парашют". В отличие от радикально-экстремистской "Kredu ne!" артисты ограничиваются лишь платоническими намеками на разрушение, что, однако, не умаляет к ним интерес со стороны публики. Выставки и театрализованные перфомансы по-прежнему устраиваются, картины спокойно продаются, а заказы - принимаются. За недолгое время существования группы они успевают покорить Калгари и выступить в Ванкувере, у побережья уже Тихого океана...
В последнее время Глеб проживает в Черной Москве. Наша секта благодарна ему за всяческое содействие в общем деле художественного терроризма. И статья эта предваряет его выступление, которое состоится 12 июля в бард-кафе “Гнездо Глухаря”. Этому миру давно пора “Прекратить существовать”…
